Праведный Николай Кава́сила. Николай кавасила хамает Св николай кавасила жизнь творения
3. Богословы–паламиты: Николай Кавасила
Упорное противление паламизму обособленных и немногочисленных, но влиятельных интеллектуалов и осложнения, проистекавшие из противоречий в отношениях между Востоком и Западом, суть обстоятельства, объясняющие появление на протяжении рассматриваемого периода очень большого числа паламитских сочинений, написанных выдающимися византийцами. Наряду с уже упоминавшимися Нилом Кавасилой и Иосифом Вриеннием, особенного упоминания заслуживают, ввиду их важности, имена Иоанна Кантакузина и патриарха Филофея Коккина (1353-1354, 1364-1376).
В том же узком кругу Кантакузина обретался и замечательный богослов–мирянин Николай Кавасила (ок. 1320 - ок. 1390). Он приходился Нилу Кавасиле племянником и был близким другом Димитрия Кидониса, а также переписывался с ним. Условия, в которых формировался Николай Кавасила, были очень сходными с окружавшими Димитрия, и, подобно своему другу, он поднимался по чиновничьей лестнице, делая карьеру в тени Кантакузина. Однако если по отречении Кантакузина (в 1354 г.) Кидонис полностью посвятил себя делу унии с латинянами, то Кавасила стал самобытным выразителем патристического сакраментального богословия.
Главными богословскими произведениями Кавасилы стали книга «Жизнь во Христе», емкое и очень большое по объему духовное и богословское объяснение церковных таинств под названием «Толкование Божественной Литургии», а также три проповеди мариологического характера. Время от времени важные богословские мысли попадаются в составленных им «Encomia» (хвалениях) различных святых. Хотя некоторые комментаторы не находят большого соответствия между его богословием и паламским , на самом деле между обоими богословами имеет место полное единство в источниках вдохновения и целях: оба утверждали, что общение с Богом во Христе через Духа есть единственно истинный смысл человеческой жизни. Кавасила даже написал коротенький, но яростный памфлет против антипаламита Никифора Григоры и ясно обрисовал позиции сторон в конфликте. Его главные богословские труды мыслились еще и манифестом, пусть не явным, сопротивления идеологии гуманистов, хотя многие из них были его личными друзьями. Мысль Кавасилы представляет собою что угодно, но только не бегство в мистику от насущной повседневности. Прямых цитат из Паламы в его работах не встречается, но многие фрагменты «Жизни во Христе» пересказывают «Триады» Паламы. Подобным же образом он практически обходится без цитат из отцов Церкви, однако едва ли не на каждой странице книги можно найти параллели с сакраментальными высказываниями Иоанна Златоуста или Кирилла Александрийского. Величие Кавасилы в том, что он успешно защищал богословие общности с Богом в эпоху, которая бросила ему вызов, и не впадал при этом ни в схоластику, ни в скандальную полемику. То, что у Паламы выражалось через понятия, Кавасила изображал как экзистенциальную реальность, доступную не только монаху–исихасту, но и каждому христианину. Чтобы понять богословские достижения Византии XIV в., стоит читать Паламу и Кавасилу параллельно.
В своем «Толковании Божественной Литургии» Кавасила иногда излагает мысли, кажущиеся производными от построений Псевдо–Дионисия и от символизма последнего. Но если сравнить его с самим Дионисием и другими средневековыми авторами, писавшими о Литургии, становится ясно, что Кавасила являет собой шаг вперед по направлению к сакраментальному реализму, который был ближе раннехристианскому пониманию церковных таинств. Этот реализм пропитывает «Жизнь во Христе», где автор выказывает больший интерес к сакраментальному богословию и духовности, чем к объяснениям частных подробностей различных обрядов. В первой главе этого труда Кавасила прилагает немало старания, чтобы показать, что Божественная жизнь, которая будет «совершеннее» в eschafon , тем не менее есть живой опыт и в настоящем . Крещение есть новое рождение к этой жизни. Как у ранних греческих отцов, в богословии Крещения Кавасилы положительное понятие «нового рождения» преобладает над негативной концепцией «отпущения грехов». В той новой жизни, в которую человек вступает через Крещение, он получает «опыт»: «Он становится оком, чтобы зреть свет» .
Если Крещение дает новое бытие, то Миропомазание - дар Духа - дарует «энергию» и «движение», свободные проявления, позволяющие личности воспользоваться радостями благодати Крещения . В Евхаристии Христос дарует человеку не «что–то от Себя, но Себя»; «таково предостохвальное бракосочетание, к которому Жених ведет Церковь как Девственную Невесту,… когда мы становимся плотью от Его плоти и костью от Его кости» . Парадокс существования Церкви в том, что «как дети, мы остаемся свободными, но мы также и зависимы от Него как Его члены» . Освящение приходит только от Христа , но святость состоит в сообразовании наших воль с Его Божественной волей. Кавасила проясняет последнее положение, рассматривая понятие «святости» в Церкви: чудеса есть дары Божий, получаемые не за какие–то личные заслуги, и сами по себе не составляют святости - это свободное человеческое достижение .
Наряду с изображением Христовым по апостолу Павлу, когда Христос представляется Главою Церкви, Кавасила говорит о Христе, как о «сердце» Тела: «Подобно тому как воскресший Христос не ведает смерти, так и члены Христовы никогда не вкусят смерти. Да и как смерть сможет коснуться членов, [находящихся] в общении с живым сердцем?» Этот отрывок и параллели к нему приводят нас к пониманию той весьма личной манеры, в которой Кавасила описывает христианское таинство . К тому же эти фрагменты показывают, сколь многим он обязан антропологии Макария, которая господствовала в исихастских кругах и которая помещала центр того психосоматического комплекса человека именно в сердце.
Экклезиология, понимаемая через Евхаристию, которая, по Кавасиле, есть «венец» всех таинств, а не только одно из них ; опора духовности на живом опыте Христа и теоцентрическая антропология - эти стороны наследия Кавасилы явно контрастируют с идеологией гуманистов. Этот контраст не означает, тем не менее, что Кавасила выражал, когда бы то ни было, даже в своих полемических работах, какое–то систематическое предубеждение против латинского Запада. Мы уже видели, что даже упрекая латинян за удаление эпиклезы из Евхаристического канона, он ссылается на авторитетность самого латинского обряда, законность которого Кавасила таким образом признает. Очевидно, что его отношение к Западной Церкви было очень близко воззрениям на этот предмет его друга Кантакузина, который не щадил своих сил, пытаясь объяснить паламитское богословие легату Павлу и отыскать пути к свободному диалогу на совместном соборе. Можно уподобить подход Кавасилы и взглядам патриарха Филофея, одобрившего этот замысел и приглашавшего иных патриархов к участию в его осуществлении, но при этом выражавшего пожелание, чтобы «на соборе наше учение было показано лучше латинского, так чтобы они могли присоединиться к нам в общем исповедании веры» . В следующем столетии, когда Папа наконец согласился с проектом созыва собора, паламит Марк Эфесский всходил на отплывающий в Феррару корабль с теми же упованиями и устремлениями.
Святой Николай Кавасила
Изъяснение Божественной Литургии, обрядов и священных одежд
© Перевод, Никифорова А. Ю., 2001.
© Издательство Сибирская Благозвонница 2015
* * *«Изъяснение Божественной Литургии» печатается по изданию: Николая Кавасилы, архиепископа Фессалоникийского, изъяснение Божественной Литургии. СПб., 1857. «Изъяснение обрядов Божественной Литургии», «Изъяснение священных одежд» в переводе А. Ю. Никифоровой печатается по изданию: Николай Кавасила. Христос. Церковь. Богородица. М.: Издательство храма мученицы Татианы, 2007. С. 309–317.
Изъяснение божественной Литургии
Приготовление к Литургии
В священнодействии Святых Таин [Честные] Дары прелагаются в Божественное Тело и Кровь; цель его – освящение верных, которые через [приобщение] Святых Даров получают оставление грехов, наследие Царства Небесного и тому подобное. Пособием и приготовлением как по отношению к самому делу (преложению Святых Даров), так и в отношении к достижению цели (священнодействию) служат молитвы, псалмопения, чтения из священных книг – одним словом, все, что священносовершается и возглашается и перед освящением, и по освящении Даров. Ибо хотя Бог дает нам всякую святыню даром, и мы ничего не можем принести Ему, и [Его Дары] в строгом смысле [именно] дары, однако ж Он настоятельно требует от нас, чтобы мы были способны и принять святыню, и сохранить; людям, не приготовленным к сему, Он и не подал бы освящения. Под таким условием подает Он [благодать] Крещения и Миропомазания; под этим условием допускает Он и к Своей вечере и преподает страшную Пищу, как это Он выразил в притче о семени, когда говорил: вышел сеятель – не обрабатывать землю, но – сеять (Мф. 13, 3), так что обработка и все вообще приготовление должно уже сему предшествовать.
Итак, поскольку столь необходимо, чтобы мы приступали к принятию Таин с таким добрым настроением и приготовлением, то должно было в состав священнодействия войти и оно [надлежащее приготовление], как и есть. Эту силу по отношению к нам имеют молитвы, псалмы, как и всё, что на Литургии священносовершается и возглашается. Ибо они освящают нас и благоустрояют и к надлежащему принятию святыни, и к сохранению и дальнейшему соблюдению ее в себе.
Освящают они нас двояким способом. Во-первых, мы получаем пользу от самих молитв, псалмов и чтений. Молитвы обращают нас к Богу, испрашивают нам отпущение грехов; равно и псалмопения умилостивляют Бога и привлекают к нам помощь свыше. Ибо пожри, сказано, Богу жертву хвалы (Пс. 49, 14), и избавлю тя, и прославиши мя. Чтение же Священного Писания возвещает благость и человеколюбие Божие, а вместе с тем правду и суд, внедряет в наши души страх Божий и воспламеняет любовь к Богу и таким образом вселяет в нас решительную готовность к исполнению Его заповедей. И все это как в священнике, так и в народе делает душу лучше, боголюбезнее, делает и его [священника], и народ способными принять и соблюсти Честные Дары, что составляет цель священнодействия. В частности, священника это приготовляет к тому, чтобы он достойно мог приступить к совершению жертвоприношения, что составляет, как сказано выше, предмет таинственного священнодействия. Это приготовление и содержится в молитвах во многих местах: священник молится о том, чтобы не явиться ему недостойным предстоящего [священнодействия], но чтобы чистыми руками, душою и языком он мог послужить Таинству, и, таким образом, уже и самые слова, которые читаются и поются, сами по себе помогают нам при совершении [Таинства]. А во-вторых, и через это, а вместе и через все, что совершается в священнодействии, мы получаем освящение и другим способом: во всем этом мы созерцаем здесь образ Христа, Его дела по отношению к нам и Его страдания. Ибо и в псалмах, и в чтениях, и во всем том, что совершается священнослужителем в течение всего священнодействия, изображается Домостроительство Спасителя; то, что составляет первое в этом Домостроительстве, объясняется в первых действиях этого священнослужения, второе – во вторых, следующее за тем – в последних священнодействиях, так что у тех, кто смотрит на это, все те [обстоятельства] находятся как бы перед глазами. Так, например, освящение Даров, или самая Жертва, возвещает Его смерть, воскресение и вознесение: эти Честные Дары претворяются в самое Тело Господне – то самое, которое все это приняло на себя, которое было распято, воскресло и вознеслось на небо. А [священнодействия, которые] предшествуют этой Жертве, изображают то, что было до смерти [Спасителя], – Его пришествие, Его явление, Его окончательное вступление [в дело служения спасению рода человеческого]; а что следует после жертвоприношения – обетование Отца, о котором Сам Он сказал, сошествие на апостолов Святого Духа, обращение через них к Богу и введение язычников в общение с Богом.
Вообще, всё священнодействие есть как бы один образ единого Тела Царства Спасителя – образ, представляющий все его части от начала до конца во взаимном порядке и согласии. Таким образом, псалмы, которые поются в самом начале, все, что предшествует им, что совершается и говорится в предложении Даров, – все это означает первоначальное время Христова Домостроительства. А что следует за псалмами (чтение Священного Писания и прочее) изображает дальнейшее. Хотя выше показана другая польза от чтений и псалмопений, – ибо они введены, очевидно, для того, чтобы побуждать нас к добродетели и умилостивлять Бога, – однако ничто не мешает им иметь и такое назначение; одно и то же, конечно, может и вести верных к добродетели, и изображать Домостроительство Христово. Ибо как одежда выполняет, с одной стороны, простое назначение платья – прикрывать собою тело, а с другой стороны, смотря по тому, какая она бывает, показывает и ремесло, и образ жизни, и достоинство того, кто ее носит, – так точно и здесь.
Священное Писание заключает в себе и богодухновенные изречения, и песни во славу Божию и побуждает к добродетели – через это оно освящает тех, кто читает его и поет; а благодаря тому, что избраны именно такие чтения и расположены именно в таком порядке, оно имеет и другое значение: довольно ясно изображает нам пребывание Христово [на земле] и Его Царство. И притом такой смысл имеет не только то, что поется или читается, но и то, что совершается. Каждая вещь совершается здесь по настоятельной надобности: она означает что-нибудь из дел Христовых, из Его деяний или страданий. Таков, например, вход в святилище с Евангелием или вход с Честными Дарами; то и другое делается по надобности: первое – для того, чтобы Евангелие потом читалось, последнее – для совершения жертвоприношения; [первое] означает явление Христа, [второе] – открытое вступление [в дело служения спасению рода человеческого]; одно – явление неясное, неполное, когда Он только что начал Себя открывать, другое – явление совершеннейшее, последнее. В числе того, что здесь совершается, конечно, есть нечто и такое, что делается вовсе не для удовлетворения какой-нибудь нужды, но совершается только для выражения известной мысли, например прободение хлеба и изображение на нем креста, или то, что нож для прободения бывает устроя ем в виде копья, или, наконец, прилитие к Святым Дарам теплой воды. Много такого можно встретить и в других Таинствах, например в Крещении: крещаемые должны снять обувь и одежду и, обратясь к западу, протянуть руки и дунуть – через это внушается, какова должна быть в нас ненависть к злому духу и до какой степени должно простираться отвращение к нему в том, кто хочет быть истинным христианином; другое что-нибудь в этом же роде при совершении Таинств имеет другое какое-нибудь значение. А то, что совершается при священнодействии Святых Даров, имеет прямое отношение к Домостроительству Спасителя: чтобы созерцание этого Домостроительства, находящегося как бы у нас перед глазами, освящало наши души и таким образом мы делались способными к принятию Святых Таин. Как тогда это Домостроительство воскресило вселенную, так точно и теперь, если постоянно будем созерцать его, оно делает душу созерцающего лучше и боголюбезнее. А если говорить точнее, то и тогда оно нисколько не принесло бы пользы, если бы его не созерцали, если бы в него не веровали. Потому-то о нем и было проповедано и потому-то Бог и употребил бесчисленные средства для того, чтобы в него уверовали, ибо иначе оно не могло бы произвести и своего действия – спасти людей, если бы существование его было сокрыто от тех, кто должен был спастись. Но тогда об этом [Домостроительстве] только еще проповедовали, и оно возбуждало почитание Христа, веру и любовь к Нему в душах людей неведущих, – возбуждало, значит, чувства, которых не было, а теперь, когда оно с благочестивым усердием созерцается людьми, уже уверовавшими, оно не возбуждает в них этих благочестивых чувств потому, что они уже есть в них, а только сохраняет, обновляет, усиливает; оно придает им большую твердость в вере, большую горячность в благочестии и любви. Если уж оно в состоянии было дать бытие тому, чего не было, то еще легче, конечно, может это соблюсти, сохранить и обновить. Между тем благочестие, вера, любовь к Богу, полная горячности, – это все такие чувства, которые непременно мы должны иметь, приступая к Святым [Таинам], без которых даже и смотреть на них крайне нечестиво. Поэтому чин священнодействия, естественно, должен служить выражением того созерцания, которое бы могло возбудить в нас такие чувства, чтобы мы не умом только размышляли, но некоторым образом видели глубокую нищету Богатого, странническую жизнь Того, Кто объемлет всякое место, перенесение оскорблений Благословенным, страдания Бесстрастного; видели, до какой степени Его ненавидели, и, однако ж, как Он Сам любил, Кто Он был и как уничижил Себя, что претерпел, что сделал и какую после того уготовал нам Трапезу, – и, таким образом, пораженные удивлением при виде неожиданного спасения, изумленные множеством Его щедрот, мы почтили бы Того, Кто оказал нам такую милость, Кто даровал нам такое спасение, вверили Ему свои души, предали Ему свою жизнь и воспламенили сердце огнем любви к Нему; потом, достигнув такого состояния, безбоязненно, как свои, приступали бы к пламени Святых Таин. Ибо, чтобы достигнуть нам такого состояния, для этого недостаточно того, чтобы в известное время изучить все, касающееся Христа, и знать это; нет, для этого необходимо, чтобы око нашего ума было постоянно обращено к этим предметам, чтобы мы созерцали их, употребив все усилия к тому, чтобы удалить все другие помыслы, так как мы должны при этом иметь в виду сделать свою душу, как я сказал уже, способной к освящению. Ибо если мы будем иметь только понятие о благочестии, так что, когда нас спросят о нем, мы могли бы отвечать здраво, а когда нужно приступать к Таинствам, не будем созерцать всего как следует, а, напротив, внимание наше будет обращено на другие предметы, то от этого знания нам не будет никакой пользы, потому, что при этом в нас не может пробудиться ни одно из тех чувств, о которых было сказано, – мы будем иметь настроение, соответственное тем мыслям, которые будут занимать нас в это время, в нас будут преобладать такие чувства, какие они в состоянии пробудить. Поэтому-то и присвоен священнодействию такой вид, при котором одно не только высказывается словами, но и представляется подробно взорам; другое выражается во всем священнодействии для того, чтобы посредством этого удобнее действовать на наши души, чтобы в нас было возбуждено чувство, а не простое только созерцание, так как воображение при содействии глаз гораздо яснее представляет нам образы предметов; посредством другого не дать места забвению, не допустить мысли обращаться на другие предметы, пока дело не дойдет до самой Трапезы, чтобы таким образом, будучи исполнены таких мыслей и имея сознание в полной силе, мы приобщились Святых Таин, присовокупив к освящению освящение, к освящению в созерцании – освящение самым делом и преобразуясь от славы в славу, от меньшей в такую, которая больше всех. Вот смысл всего священнодействия, говоря вообще.
Николай Кавасила, или Хамает (Νικόλαος Καβάσιλας, Χαμαετός) (ок. 1322/23, Фессалоника – после 1391, Константинополь) – византийский писатель и богослов. Выходец из знатной семьи, принял, наряду с патронимом Хамает, фамильное имя матери – Кавасила. Учился в Фессалонике, затем в Константинополе. Был близок к учению Григория Паламы. В 1360-х гг. занял архиепископскую кафедру в Фессалониках. Главные богословские сочинения – «Объяснение божественной литургии» и «О жизни во Христе» в семи книгах. Мистика Кавасилы носит христоцентрический характер. Практика исихазма лежит в основе его учения о молитве. Среди других сочинений – «Речь о незаконных делах властей против священных сокровищ» (против актов секуляризации), пояснения к книге пророка Иезекииля и др. Сочинения его получили известность в Сербии и на Руси.
M.В. Бибиков
Новая философская энциклопедия. В четырех томах. / Ин-т философии РАН. Научно-ред. совет: В.С. Степин, А.А. Гусейнов, Г.Ю. Семигин. М., Мысль, 2010, т. III, Н – С, с. 89.
Николай Кавасила (Nikolaos Kabasilas) (ок. 1320 - между 1363 и 1391) - византийский богослов, философ-мистик. Сторонник Иоанна VI Кантакузина. Отличие мистического учения Николая Кавасилы (основное сочинение "О жизни во Христе" - "Peri tnsen Xristo zons") от мистики исихастов - в ориентации на мирян, которых Николай Кавасила ставил выше монахов, в подчеркивании роли таинств (и церкви вообще) в познании человеком бога, в отсутствии у Николая Кавасилы идеи страдания как блага. Николаю Кавасиле принадлежит также сочинение против ростовщичества ("Logos kata tokizonton"), трактат против конфискации церковного имущества (написанный, предположительно, в 1344 году), который ряд ученых рассматривает как обвинение зилотов (советский ученый Б. Т. Горянов, историк ГДР Э. Вернер и др.), но который скорее всего направлен против константинопольского правительства (точка зрения, высказанная американским историком И. Шевченко).
А. П. Каждан. Москва.
Советская историческая энциклопедия. В 16 томах. - М.: Советская энциклопедия. 1973-1982. Том 10. НАХИМСОН - ПЕРГАМ. 1967.
Николай Кавасила Хамает - святой, византийский богослов, философ и ученый-энциклопедист. Родился около 1320 г. в Фессалониках, умер около 1398 г. в Манганском монастыре Константинополя. Выходец из аристократического рода, представители которого играли важную роль в светской и духовной жизни Византии начиная с XI в. Мать Николая Кавасилы была сестрой трех архиереев, из которых наиболее известен Нил Кавасила , архиепископ Фессалоникийский в 1361-1363 гг. и учитель своего племянника Николая. В 1335-1340 гг. Николай Кавасила в Константинополе изучал богословие, философию, астрономию и естественные науки. С юношеских лет, несмотря на диаметрально противоположные взгляды на жизнь, дружил с латинофилом Димитрием Кидонисом , ставшим впоследствии государственным сановником и известным писателем. Уже с 30-х гг. Николай принадлежал к исихастскому движению, в рамках которого всю жизнь разрабатывал и обосновывал вариант «лаического» (светского, народного) исихазма, неразрывно связанного с его монашеской разновидностью общей целью и аскетическими методиками. С 1341 г. Николай Кавасила активно участвовал в политической и религиозной жизни Византии, служил при Константинопольской патриархии в должности сакеллария. На протяжении многих лет Кавасила был другом и советником императора Иоанна VI Кантакузина (1341-1354). В 1348 г. император поручил Кавасиле сопровождать новоизбранного архиепископа фессалоникийского Григория Паламу на его кафедру, но жители Фессалоник не приняли святителя, и Григорий с Николаем около года после этого прожили на Афоне. После 1349 г. Николай Кавасила сосредоточил свою деятельность на церковной политике, в 1351 г. участвовал во Влахернском соборе, осудившем антипаламитов. В 1353 г. он был одним из кандидатов на константинопольское патриаршество, при этом Николай всю жизнь оставался мирянином. В 60-е гг. XIV в. Николай Кавасила отошел от активных занятий политикой и посвятил свое время написанию богословских трудов, которых известно более полутора десятков, а также писем. После публичного диспута в 1355 г. между главным теоретиком исихазма Григорием Паламой и его оппонентом Никифором Григорой Николай Кавасила написал прославивший его псогос «Слово против нелепостей Григоры». Николаю принадлежит также пролог к выдающемуся полемическому трактату «Об исхождении Святого Духа», направленному против латинян, автором которого был его дядя и предшественник на кафедре фессалоникийского архиепископа - Нил Кавасила. Однако дарование Кавасилы как богослова-мистика раскрылось прежде всего в трех других его сочинениях. В трактате «О жизни во Христе» в 7 главах (словах) Кавасила пишет об основах православной духовной жизни. Не менее значимы его работы «Изъяснение Божественной литургии» и «Богородичные гомилии», в которых разъясняется символический смысл богослужебных действий и молитв, рассматривается возможность соединения человеческой воли с волей божественной на примере «лучшей Матери в человеческом роде» и тем самым обосновывается принципиальная разрешимость проблемы сообразности человеческой воли божественному замыслу. В 1982 г. Николай Кавасила был канонизирован Греческой Православной Церковью.
Византийский словарь: в 2 т. / [ сост. Общ. Ред. К.А. Филатова]. СПб.: Амфора. ТИД Амфора: РХГА: Издательство Олега Абышко, 2011, т. 2, с.122-123.
УЧЕНИЕ О ТАИНСТВАХ СВ. НИКОЛАЯ КАВАСИЛЫ
Глава 1. Жизнеописание св. Николая Кавасилы
«Приятнее и полезнее всего, и говорить, и размышлять о таинствах». Эти слова принадлежат православному богослову поздневизантийского периода – святому Николаю Кавасиле, основную тему сочинений которого составляло учение о церковных таинствах. Но прежде чем приступить к разбору данного учения, обратимся к жизнеописанию его автора. Ведь творчество любого богослова неразрывно связано, а зачастую даже обусловлено, тем образом жизни и теми жизненными обстоятельствами, в которых оно рождается и вынашивается, прежде чем стать общеизвестным достоянием богословской науки.
Итак, Николай Кавасила Хамает, 1320 г рождения, вырос в знатной семье города Фессалоники. Он был выходцем из аристократического рода, представители которого сыграли важную роль в светской и духовной жизни Византии. Мать Николая Кавасилы была сестрой 3-х архиереев, из которых наиболее известен Нил Кавасила, архиепископ Фессалоникийский, бывший учителем своего племянника Николая. В течение 5-ти лет Николай Кавасила изучал в Константинополе богословие, философию, астрономию и естественные науки.
Известно, что с юношеского возраста, несмотря на диаметрально противоположные богословские взгляды, он дружил с латинофилом Димитрием Кидонисом, ставшим впоследствии государственным сановником и известным писателем. Возможно, эта дружба, окажет влияние на ту мягкость, с которой Кавасила будет полемизировать с католиками о «тайносовершительной формуле» и на само признание католических таинств.
Уже с тридцатых годов, то есть с 10-ти летнего возраста, Николай принадлежал к исихастскому движению, в рамках которого всю жизнь разрабатывал и обосновывал вариант «лаического» (светского, народного или мирского) исихазма. Эта духовная практика и вытекающее из нее богословие были неразрывно связаны с монашеской разновидностью умного делания. С 1341 г. Николай Кавасила активно участвует в политической и религиозной жизни Византии, находясь на службе при константинопольской патриархии в должности сакеллария (церковнослужителя). На протяжении многих лет Кавасила был другом и советником императора Иоанна VI Кантакузина. Однажды император поручил ему сопровождать новоизбранного архиепископа фессалоникийского Григория Паламу на кафедру, но горожане не приняли святителя, и Григорий с Николаем около года прожили на Афоне. Такое сближение с великим исихастом не могло не отразится на тематике будущих богословских сочинений святого Николая. Как говорит протоиерей Иоанн Мейендорф, - «В трудах Кавасилы мы находим толкование всей традиции Григория Паламы, хотя он и пользуется иной терминологией». В том числе, это относится и к толкованию смысла церковных таинств. В частности, таинства Евхаристии. «Вместе с Паламой Кавасила принадлежит к <...> школе толкователей, для которых смысл Литургии выходит далеко за рамки символического», - пишет отец Иоанн.
После 1349 г. Николай Кавасила сосредотачивает свою деятельность на церковной политике. Он участвует во Влахернском соборе, осудившем антипаламитов, а через 2 года становится одним из кандидатов на константинопольское патриаршество. Однако Николаю не суждено было принять священный сан. В шестидесятых гг. XIV в. Николай Кавасила отошел от активных занятий политикой и удалился в монастырь, где посвятил свое время написанию богословских трудов, которых известно более 1,5 десятков, а также писем. После публичного диспута между главным теоретиком исихазма Григорием Паламой и его оппонентом Никифором Григорой, Николай Кавасила написал прославивший его псогос «Слово против нелепостей Григоры». Николаю принадлежит также пролог к выдающемуся полемическому трактату «Об исхождении Святого Духа», направленному против латинян, автором которого был его дядя - архиепископ Нил Кавасила.
Но дарование Николая Кавасилы как богослова наиболее полно раскрылось в других его сочинениях. Это, прежде всего, трактат «О жизни во Христе» в 7-ми главах (словах), в котором объясняется природа духовной жизни и смысл таинств Крещения, Миропомазания и Евхаристии. Не малую ценность имеют также работы: «Изъяснение Божественной литургии» и «Богородичные гомилии».
Свой жизненный путь Николай Кавасила Хамает окончил около 1398 г. в Манганском монастыре Константинополя. А в 1982 г. был канонизирован Греческой Православной Церковью. Память святого совершается 3 июля (20 июня по старому стилю).
Таким образом, познакомившись с жизнью св. Николая Кавасилы, можно вплотную подойти к пониманию смысла и значения таинств в его богословском трактате «Семь слов о жизни во Христе». Как нам уже известно, святой Николай был мирянином. Возможно поэтому, его богословие направлено, в большей степени, на изучение церковного таинства как основного средства к обожению человека, живущего в миру. «Ибо никто не скажет, что одна и также добродетель у людей, управляющих общественными делами, и у занимающихся только своими собственными; равно у тех, кои после купели ничего более не обещали Богу, и у тех, кои ведут жизнь отшельническую, кои предположили сохранять девство», - пишет Кавасила.
Введение. 3
Глава 1. Учение о церковных таинствах св. Николая Кавасилы.. 6
Глава 2. Взаимосвязь таинств и аскетического делания. 9
Заключение. 12
Список использованных источников. 13
Введение
Вопрос о взаимном отношении аскезы и таинств, является основополагающим вопросом духовной жизни православного христианина. Это вопрос синергии (греч. συνεργία – «вместе действующий») – соработничества, совместного усилия Бога и человека в деле спасения. Учение о синергии имеет крайне важное значение для понимания не только православной аскетики, но и богословия вцелом. Понятие о синергии существовало в Церкви всегда, впервые этот термин употребляется в Первом Послании апостола Павела к Коринфянам: «Мы соработники (συνεργοί) Бога» (1 Кор. 3, 9). Но подробно учение о синергии было сформулировано в традиции исихазма и связано с именем святителя Григория Паламы, учившем о соединении нетварной Божественной энергии и энергии тварной, человеческой. «Фундаментальной установкой паламитского богословия была следующая идея: благодаря синергии, то есть соединению энергий Бога или Его благодати, и покоряющихся ей энергий человека, в результате длительного и крайне трудного аскетического пути для подвижника становится возможным обожение. Так в исихазме называется реальная встреча человека с Богом, приобщение к Божественной жизни и созерцанию нетварного Божественного света. Но для этого удивительного результата в равной степени необходимы как действия и стремления самого человека, так и Божия благодать» .
Выдающемся представителем паламитского богословия в его лаической интерпретации является св. Николай Кавасила. Как утверждает протоиерей Иоанн Мейендорф, - «В трудах Кавасилы мы находим толкование всей традиции Григория Паламы, хотя он и пользуется иной терминологией».
В шестидесятых гг. XIV в. Николай Кавасила удалился в монастырь, где написал где посвятил себя духовным писаниям. Наиболее полно его богословие раскрывается в трактате «О жизни во Христе» в семи главах (словах), в котором объясняется природа духовной жизни и смысл таинств Крещения, Миропомазания и Евхаристии. Большую ценность в раскрытии «паламитского богословия» также имеют его работы: «Изъяснение Божественной литургии» и «Богородичные гомилии».
Святой Николай Кавасила не состоял в священном сане и принадлежал к восточной традиции богословов-мирян, вероятно поэтому, его богословие, в большей степени направлено, на рассмотрение церковного таинства как основного средства ко спасению (обожению) христиан, живущих в миру. Как он сам отмечает в трактате «Семь слов о жизни во Христе»: «Ибо никто не скажет, что одна и та же добродетель у людей, управляющих общественными делами, и у занимающихся только своими собственными; равно у тех, кои после купели ничего более не обещали Богу, и у тех, кои ведут жизнь отшельническую, кои предположили сохранять девство».
Сегодня, когда в христианстве наблюдается оскудение подвижнического делания, вопросовзаимном отношении аскезы и таинств приобретает особую актуальность
. «Они же чрезвычайно изумлялись и говорили между собою: кто же может спастись? Иисус, воззрев на них, говорит: человекам это невозможно, но не Богу, ибо все возможно Богу» (Мк.10, 26-27).
Целью данного реферата является раскрытие учения о взаимном отношении аскезы и таинств в деле спасения изложенного в трудах святого праведного Николая Кавасилы.
В соответствии с целью определены следующие задачи:
Рассмотреть учение о церковных таинствах святого Николая Кавасилы;
Раскрыть взаимосвязь таинств и аскетического делания изложенную святым Николаем Кавасилой.
Структура реферата определяется целью и задачами исследования и состоит из введения, основной части и заключения. В конце приведен список использованных источников и литературы.
Глава 1. Учение о церковных таинствах св. Николая Кавасилы
Слово «таинство» уже указывает на некоторую непостижимость, невозможность заключить это явление духовной жизни христианской Церкви в четкие определения и формулировки. Господь наш Иисус Христос, открывая апостолам тайны Царства Небесного, облекал их в приточную форму, используя многочисленные образы повседневной жизни. Так поступали и апостолы, и святые отцы. Этот прием использует и святой праведный Николай Кавасила. Он сравнивает таинства с окнами, через которые, подобно солнечному свету, в наш мир проникает благодать Божия: «И так посредством сих священных таинств, как бы посредством оконцев, в мрачный сей мир проникает Солнце правды и умерщвляет жизнь, сообразную с миром, и восстановляет жизнь премирную…», а крещальную купель он сравнивает с входной дверью в жизнь будущего века: «Сам Спаситель восхотел креститься Крещением Иоанновым, показывая, что чрез Крещение только мы можем узреть небесные пространства и тем указано было, что нельзя войти в жизнь некрещеному, тем же указано и то, что купель есть вход и дверь».
Рассуждая о церковных таинствах в «Семи словах о жизни во Христе», именно в них он видит присутствие Царствия Божия на земле: «Жизнь во Христе зарождается в здешней жизни и начало приемлет здесь, а совершается в будущей жизни, когда мы достигнем оного дня». «Согласно учению Николая Кавасилы, церковные таинства являются теми самыми средствами, благодаря которым осуществляется истинная жизнь человека во Христе» . Как отмечает протоиерей Иоанн Мейендорф: «Отправным пунктом для обсуждения таинств Кавасиле служит текст из речи апостола Павла в Деян. 17:28: «Ибо мы Им живем и движемся и существуем». Мы получаем жизнь, начинаем
ее в крещении; мы движемся, продолжаем
жить в таинстве миропомазания; мы существуем, ибо содержание
нашей жизни составляет
Евхаристия».
Таинство Крещения является начало новой жизни. Умерая в крещальной купели, ветхий человек получает «бытие и всецелое существование о Христе, ибо оно, приняв мертвых и растленных, первое из всех таинств вводит их в жизнь» . Миропомазание даёт вновь рожденному силу действовать в новой жизни, ему преподается Святой Дух, чтобы он мог «благодетельствовать другим» и, в соответствии с апостолом Павлом, либо «назидать церковь, предрекая будущее, или уча таинствам», либо «словом освобождая от болезней», или, чтобы сам сделался лучшим, «сияя благочестием, или преизбытком целомудрия, или любви, или смиренномудрия». Евхаристия же сохраняет и поддерживает сию новую жизнь: «Ибо принимаем от сей трапезы уже не смерть, и гроб, и общение жизни лучшей, но Самого Воскресшего, и не дары Св. Духа, какие только можем мы получить, но Самого Благодетеля, самый храм, в коем находится вся полнота благодатных даров». По учению Николая Кавасилы Евхаристия является Таинством Таинств, исполнением и венцом всего в Церкви, окончательным действом и реальным участием в Царстве Божием: «После же Евхаристии нет уже ничего такого, к чему бы нам стремиться, но остановившись здесь должны стараться узнать то, как до конца сохранить сие сокровище». И как земной хлеб поддерживает телесную жизнь, так Хлеб сошедший с Небес поддерживает духовную жизнь христианина: «Посему сим хлебом живем, движемся миром, получив бытие от купели».
Духовную жизнь христианина заключенную в церковных таинствах святой Николай Кавасила назвает жизнью во Христе, подчеркивая ее христоцентризм. Как отмечает Неллас Панайотис: «Духовная жизнь для него есть именно жизнь во Христе, или жизнь Христа в нас. Ее сущность недвусмысленно задана Павловым утверждением "Уже не я живу, но живет во мне Христос" (Гал. 2, 20), принятым в самом буквальном смысле» .
Такой же христоцентризм мы видим и в другом творении святого «Объяснении божественной Литургии». Говоря о святости Церкви, Кавасила пользуется круговой аргументацией: причащаясь Святых Даров, Церковь становится святой; но, лишь достойные, то есть святые, имеют право причащаться таинств. «Круговое доказательство, возможно, преднамеренно: Кавасила хочет сказать, что святость не достигается, что она есть благодать и дар Божий. Лишь смертный грех автоматически исключает человека из Тела Христова». Что закономерно ставит перед нами вопрос взаимосвязи аскезы и таинств.
